В городе хранилища были переполнены зерном, а работающему жителю в апреле 1942 года выдавали 100 грамм хлеба в день. Историю об эвакуации или экспроприации зерна рассказал в своей книге «Горловские хроники 1941-1951 годы» Валентин Свеженцев. Сегодня, когда Украина отмечает 80-летие  Голодомора, Gorlovka.ua публикует воспоминания нашего земляка.

Долговязая 9-тилетняя девочка со светло-соломенными волосами лазила в зоне формирования составов под стеной, ограждающей завод имени Кирова и собирала зерна пшеницы, просыпающиеся из вагонов. Порой, подковыривала гвоздем дно вагона, чтобы лучше сыпалось.

Вагоны  партиями паровозом-«кукушкой» подавались к «горке». Составлялся очередной эшелон, теперь уже не на восток, а на запад, или в Берлин, или в Рим (тогда еще в Горловке были только итальянцы). Под вагонами  - Таня Шевченко (Татьяна Золко), «встречающая» четырехосные вагоны, перевозившие пшеницу из зернохранилищ у шахты «Кочегарка» и из Батмановского тупика. Услышав шаги, она притаилась под колесами, а когда шаги удалились, продолжила «диверсию». Почти полтора месяца она приходила сюда и набирала зерно в специально подшитые к платью карманчики.

Эшелоны с зерном уходили один за другим. Спрашивается: почему не эвакуировали запасы зерна? Забыли? Нет, не забыли. Охрана стояла у амбаров, разбежавшись за полчаса до того, как на пост стали оккупанты. Урожай 1941 года был большой, хранилища переполнены. За полтора месяца Таня «обрабатывала» в день не менее двух эшелонов. Но потом либеральных итальянцев заменили немцы с «виселичными» правилами и продолжили экспроприацию зерна.

Вот почему обидно, что в Горловке к суррогатному хлебу приступили с первых дней войны, уже в июне. Я это помню по «ученическим» булочкам, которые мать приносила из школы и которые мне нравились. А после новой их рецептуры я от них капризно отказывался и требовал какого-нибудь другого хлеба. Но мать объясняла со вздохом, что другого сейчас уже нет, а скоро, наверное, и такого не будет.

Была ли необходимость в такой торопливой ограничительной  акции? В народе говорят: «Заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибет». Подобострастие, с которым это было сделано, явно тянуло в дальнейшем на «героя». С оглядкой на то, сколько хлеба отдали врагу, не стоило так спешить. В исторической литературе об этом периоде есть много примеров раздачи хлеба при невозможности его эвакуации. В Горловке так сделать не догадались. В период немецкой оккупации работающие жители в апреле 1942 года получали по 100 грамм хлеба в день.

В феврале 1942 года мать приносила школьные булочки, похожие на пампушки, уже из своего класса в  Чкалове (Оренбурге). Они не были суррогатными, а как в самые лучшие времена. В своих воспоминаниях мать объяснила, что булочки выдавались по списочному составу класса, а если кто-то не приходил в день выдачи, то лишнее официально выкупалось учителями.

Думаю, горловское городское руководство в то время очень беспокоилось, чтобы фашисты не остались без хлеба.