Мы переживаем тяжёлый период. И не только из-за того, что на Донбассе война и экономический кризис в целом в стране. Гораздо больнее нас «достаёт»  синдром постсоветской «ломки». На просторах бывшего СССР уже нет практически никого, кто бы лично помнил досоветские времена. Нет больше моей бабушки, которая говаривала: «Царь Николай был дурачок, но при нём хлеб был пятачок!» Мы больше не можем глазами очевидцев заглянуть за ту грань, которая разделила наш мир на времена «до и после революции». Мы не можем оценить, что потеряли и что приобрели. И сравнивать нам уже не с чем. Книги, написанные умниками, у каждого из которых были свои цели и задачи, не могут дать нам объективной картины перемен…

…Большая часть из нас родилась и выросла в СССР, впитав в себя принципы, лозунги, страхи, иллюзии и мифы этой великой и ужасной страны. Наркотик советской идеологии въелся в наше сознание и в нашу кровь. И этой кровью пока ещё отравлены наши дети, не только те, кто успел хлебнуть совкового «нектара» лично, но и те, кто родился после. Оказалось, четверть века недостаточно, чтобы сознание очистилось и просветлело. Оказалось, возможны тяжёлые рецидивы. Оказалось, за возможность выздороветь окончательно, столетнее коммунистическое чудовище снова требует кровавых жертв. Оказалось, нам нужен психоанализ почти по Фрейду: все корни проблем – в детстве.    

Невыносимое троедушие «совка»

В далёкие советские семидесятые, студенты-заочники исторического факультета Донецкого Государственного университета, первый день каждой сессии посвящали новым анекдотам. Мы их запивали хорошим вином (были небедными: работали!) и хохотали до слёз. Иногда слёзы были не только от смеха, потому что анекдоты были просто ужасными. Представляла их в картинках. 

Мяса в магазинах не было, потому что мы шли к коммунизму семимильными шагами, а несчастная голодная скотина за нами не поспевала… 

Нам обещали, что коммунизм не за горами; мы сбивали в кровь колени и локти, карабкаясь к вершинам, покоряли их, смотрели сверху на заоблачные долины мечты – а коммунизма там, за горами, и впрямь не было… Там был проснувшийся от летаргического сна Иосиф Сталин, который требовал: всем участникам 20-го – 27-го съездов собраться на Красной площади! С вещами!..

И мы, прозревая, невольно присматривались друг к другу – вдруг кто «заложит», над чем мы тут ёрничаем? И, кривенько посмеиваясь, глядели в какой-нибудь верхний угол комнаты, брали как бы под козырёк и говорили слегка пьяными голосами: товарищ майор, у нас всё есть и нам ничего не надо! И снова хохотали до слёз…

«Декоммунизация» и «прощание с «совком» в умах многих началась именно с тех анекдотов. И вовсе не так уж важно, кто их придумывал. Важнее, что они были, как говорится, не в бровь, а в глаз. 

Потом, во время сессии, анекдоты «задвигались» глубоко в подсознание, а сверху были съезды, пятилетки, развитый социализм, загнивающий запад, «догнать и перегнать»… 

Об оруэлловском двоемыслии тогда мало кто из нас знал. У нас всё было куда круче: думать одно, говорить другое, делать – третье, а главное – уметь «вертеться», чтобы это хитрое триединство не «подвело под монастырь»… 

И уже тогда в нас накапливался сильнейший внутренний дискомфорт. А ещё были «Зоряный корсар» Бердника, «Час Быка» Ефремова, «Улитка…» Стругацких, «Удавы и кролики» Искандера, и этот «редкий мерзавец» Данелия со своей вирусной «Кин-дза-дзой»! После них пути назад уже не было. 

Прозревали не только историки. Прозревали писатели, режиссёры, актёры и музыканты. Прозревали инженеры и изобретатели, экономисты и чиновники. Вернее – чиновники и партийные функционеры просто всё знали: они ведь и были архитекторами нашей «совковой» утопии.

Но были и те, кто ничего не видел – потому что не хотел видеть. Потому что не видеть – было удобно и комфортно. Потому что для тех, кто не хотел видеть, были небольшие, но гарантированные «права»: практически халявные зарплаты, жильё, колбаса и дома отдыха. Была возможность на что угодно (хоть на неверного мужа!) нажаловаться в партком; что угодно «стырить» с работы («всё вокруг колхозное, всё вокруг моё»!);  заявить, что «я человек маленький, университетов не кончал, от меня ничего не зависит, пусть начальство думает!» Была возможность сымитировать «трудовой подвиг», узреть своё фото на «доске почёта», получить значок «ударник коммунистического труда», а вместе со значком – машину, путёвку на море и квартиру вне очереди. Можно было устроиться «по блату» на «тёплое  место», обзавестись нехилым домиком, импортными шмотками и магнитофоном «Шарп». Эти, «обшарпанные», более всех не хотели «прозревать» и что-либо менять.

Армия «не желающих видеть», была, прямо по Радищеву, огромна, стозевна и обла.

А тем, кто на свою голову в полной мере осознал всю абсурдность социалистического бытия, в СССР, стало тесно и душно. Невыносимая совковость разъедала их изнутри. И не только души. Она разъедала образование, культуру, идеологию, экономику и государство. Она разъедала образ  мышления, образ жизни и, в конце концов, образ счастья. Разъедала всех: и тех, кто, как Василий Стус, умирал в застенках, и тех, кто, как классический представитель рабочего класса, как бы хозяин советской действительности, отказывался осознавать своё вопиющее рабство. 

И вот, прозревшие, осознавшие и не желающие смириться, через 70 лет пытки в «совке», посмели захотеть с ним расстаться: «проект» СССР был закрыт. 

Ностальгия по волшебной халяве

Союз Советских Социалистических республик развалился в одночасье и поразительно тихо. 

На первый взгляд. Присмотревшись, особенно теперь, из нашей кровавой действительности, мы вдруг видим, как под крышкой «независимости» двадцать пять лет накапливался пар возмущения. 

Грусть-тоску по «совку» все эти годы раскочегаривали наши любимые мамы, папы, бабушки и деды, которые воевали. И очень понятно – почему. 

У них отняли то, чем они могли гордиться на склоне жизни: победу в войне, подвиг восстановления страны, портреты на доске почёта и волшебную совковую халяву! 

У них отняли иллюзию стабильности и возможность ощущать себя хозяевами страны. 

Не имея навыков, чтобы приспособиться к жизни, в которой нужно уметь зарабатывать способностями и талантами, они обиделись и стали заниматься тем, что не требовало особых усилий: совать палки в колёса! 

А совать палки в колёса – это очень просто. 

Нужно всего лишь рассказывать, какой чудесной была советская страна, какой лёгкой, приятной, сытой и гарантированно устроенной была жизнь, как руководство заботилось о том, чтобы эта жизнь завтра была лучше, чем вчера! Нужно голосовать за знакомых и понятных коммунистов (а вдруг они всё вернут!). Нужно почаще рассказывать о войне, о великой Победе, о научно-технических достижениях, о том, что всё вокруг построено при СССР. Нужно всё, что меняется и уводит от этого «рая», назвать фашизмом и всячески подбивать своих потомков вместо побега на Майдан вернуться к прежним ценностям. Потому что Майдан и есть символ окончательной гибели «совка».

Фашизация декоммунизации

В России деды, похоже, взяли верх, потому что их тоска совпала с имперскими амбициями новых вождей. И вожди использовали эту тоску по полной программе. Тотальная рецидивная коммунизация  победно шагает по стране, сжигая неудобные книги, отправляя тюрьмы новых диссидентов, уничтожая следы ГУЛАГА и расставляя по пути новые памятники великому Сталину. 

А в Украине – начался повальный ленинопад, и она навострила лыжи в Европу, объявила себя отдельным, самостоятельным, независимым народом и миром. Она  окончательно и бесповоротно решила порвать с коммунистическим прошлым, чтобы лишить саму себя возможности оглядываться назад. 

Да, в Украине хватает тех, кто всё ещё готов сражаться и умирать за этот утраченный «рай», но подпитывает этих людей исключительно внешний фактор – просоветская, просталинская, прокоммунистическая Россия. Истоки конфликта – в российской просоветской агрессии... 

Именно эта агрессия, выраженная не только в откровенном военном вмешательстве, но, прежде всего, во вмешательстве идеологическом, заставляет называть фашизмом и нацизмом логичное, естественное стремление страны вырваться из сетей прошлых ошибок и проблем.  

Именно этой российской агрессией объясняются слёзы, обвинения и даже оскорбления в адрес «декоммунизаторов», хотя всем, в принципе, понятно, что трагедии никакой нет: переименовывают города, сносят памятники и меняют идеологию далеко не первый раз в истории. И не только в мировой, но и в той, которая свершается на наших глазах. 

Пекин был в своё время Яньцзином, Ханбалыком и Бейпином. Сеул – Виресоном и Кёнсоном. Стамбул – Византием, Царьградом и Константинополем. Париж – Лютецией. Луганск – Ворошиловоградом, Мариуполь – Ждановым. Волгоград – Сталинградом. А Санкт-Петербург – Ленинградом. Днепропетровск же за 240 лет менял название шесть раз! 

Памятники предшественникам по самым разным причинам новые руководители сносили вообще не задумываясь. Древние египтяне, например, старательно уничтожали память об Эхнатоне и Хатшепсут. Киевский князь Владимир (позже объявленный Святым) – уничтожил Перуна. Французы снесли Бастилию. Младотурки целенаправленно уничтожали материальные свидетельства существования армянской цивилизации.

Большевики же не только убили царя, но и, во исполнение ленинского декрета от 12 апреля 1918 года «О памятниках республики», поснимали  царских орлов и уничтожили ряд памятников российским государственным деятелям: Александру II в Кремле, Александру III возле Храма Христа Спасителя, герою русско-турецкой войны 1877-1878 годов М.Д. Скобелеву, великому князю Сергею Александровичу, убитому террористами и так далее…

Разве это не была самая настоящая «деимпериализация», ранившая души всех патриотов погибшей царской России? 

Не стесняются и современные россияне. В Ориенбурге снесли дом, где во время ссылки жил Тарас Шевченко. Снесли, несмотря на то, что дом был памятником архитектуры национального значения и имел соответствующий охранный номер.

«ДНР» тоже не отстаёт: «депутат» Скороходов предложил принять меры по демонтажу памятников и памятных знаков жертвам политических репрессий и Голодомора в городе Снежное… ради «восстановлением исторической справедливости». А в Крыму неизвестные разгромили памятник депортированным крымским татарам у подножия горы Эклизи-Бурун: сбросили с обрыва, предварительно стбив с него тамга – национальный символ крымских татар. 

И заметьте: никто из перечисленных «переименователей» и «уничтожителей» не заклеймён в истории ни варварами, ни нацистами, ни фашистами. То есть, переименование Ворошиловограда в Луганск пережили без истерик, а вот Артёмовску вернуть название Бахмут – это уже нацизм. Суровое отношение – исключительно к «укропам», посмевшим сносить памятники бесноватому вождю большевиков и переименовывать улицы, возвращая им первоначальные имена…

Как молоды мы были…

Каждый год 29 октября в разных концах бывшего СССР, в кафе, в ресторанах, на лужайках в парках, собираются странные люди. 

Им далеко за сорок; они явно небогаты, но вполне состоявшиеся; они пьют водку; поют странные песни, прерывая их возгласами «а помнишь…»; демонстративно хохочут, а потом отводят глаза и снова пьют водку… 

Это – комсомольцы. Остатки огромной армии молодых партийных функционеров шестидесятых-восьмидесятых. Рядовые. 

То есть не первые, вторые и третьи секретари, которые не только сумели в независимой Украине сделать политическую карьеру, но и «нагрели» руки на партийных кассах или вовремя записались в руководители предприятий, чтобы затем их удачно прихватизировать.

Нет, это те, чьими молодыми, горячими обманутыми руками, сердцами и душами «совок» строился, взращивался, лелеялся и – хранится до сих пор.

Собираясь вместе спустя почти тридцать лет после краха Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи (ВЛКСМ), они с ним, с «совком», прощаются. 

Прощаются мучительно долго и трудно…

И я прощаюсь: стою на перекрёстке двух проспектов – 50 лет ВЛКСМ и 50 лет СССР. Теперь это Юбилейный и Льва Ландау. Но, вызывая такси, я всё равно говорю – на 50 лет ВЛКСМ. Так привычнее. Но я смирюсь и отвыкну. 

Потому что к прошлому возврата не бывает...

Матеріал публікується в рамках проекту «Розвиток новинної та аналітичної журналістики у ЗМІ Донецької та Луганської областей», що реалізується Громадською організацією «Інтерньюз-Україна» у співпраці з Об’єднанням українців у Польщі та за сприяння Польсько-канадської програми підтримки демократії, яка співфінансується з програми польської співпраці на користь розвитку Міністерства закордонних справ Республіки Польща та Міністерства закордонних справ, торгівлі та розвитку Канади (DFATD).