27-летняя Кристина вместе с сыновьями (шестилетним Эльдаром и четырехлетним Никитой) выехала из Славянска месяц назад. Сейчас бывшая горловчанка проживает у родственников, пишет «Кочегарка».

– Разговоры о «зачистке» и боевых действиях муссировались на протяжении месяца перед их началом, но никто из жителей и поверить не мог, что у нас может начаться такое, – говорит Кристина. – Со временем люди стали привыкать к звукам сирены и набата: при начале обстрелов церковь бьет в колокола, и это страшно. Обычно обстрел города начинался рано утром. Особенно сильно громыхало перед референдумом, стреляли со стороны Андреевки и Былбасовки – отдаленных районов города.

– Как вы выбирались из города?

– На рейсовом автобусе – месяц назад они еще ходили. Вместе с нами ехали еще две семьи с детьми. Через все блокпосты проехали нормально – нас даже не останавливали. Зато в Малиновке пришлось ждать, пока закончится перестрелка, и мы смогли безопасно проехать.

– Ваши родственники остались там?

– Муж выехал после нас, ему чудом удалось выбраться окольными путями. В Славянске осталась свекровь. Слава Богу, связь с ней есть, и она каждый день рассказывает нам, что происходит в нашем городе.

– Говорят о большом количестве жертв среди мирного населения. Среди ваших друзей и знакомых есть погибшие? И поддерживаете ли вы связь с людьми, выехавшими из Славянска?

– Среди моего окружения, слава Богу, все целы и здоровы, если не брать во внимание то, что нам довелось пережить – это, безусловно, сказывается на психическом здоровье. Но многие горожане потеряли абсолютно все. У моей подруги родственники жили в Семеновке. Когда начинали стрелять, ее семья пряталась в подвале на подворье. После очередной бомбежки, когда они выбрались из погреба, оказалось, что у них нет дома – он полностью разрушен. Все имущество и машина сгорели. Так, без документов и денег, им каким-то образом удалось выехать за пределы области. Моя свекровь до сих пор работает на рынке. Торговых точек в городе осталось процентов десять, и те вот-вот закроются. Покупателей очень мало. На улицах людей практически нет даже днем, не говоря уже о темном времени суток, на время которого введен комендантский час – с 20.00 до 6.00. В центре города есть девятиэтажки, где осталось по три жильца. Воды в кранах нет, люди пользуются скважинами и колодцами. Все мои соседи с детьми разъехались, в основном остановились недалеко – в районе Святогорска и Красного Лимана. В самом городе осталось много пожилых людей, которым некуда ехать и, по их словам, что-то менять в своей жизни им уже поздно.

– Как вас встретили в Горловке?

– Здесь мы обратились в Центр по делам семьи и молодежи, где нас хорошо приняли, предложили помощь в устройстве сыновей в детсад. В обществе Красного Креста обеспечили продуктами, теплой одеждой для детворы, так как мы взяли с собой минимум вещей. Вообще когда обычные люди узнают, что мы из Славянска, сочувствуют, предлагают помощь. Недавно с сыновьями ехала в автобусе, и старший Эльдар, который очень общительный, стал рассказывать пассажирам, откуда он и как ему было страшно. Две женщины в автобусе расплакались, ведь одно дело, когда рассказывают взрослые, а другое – слышать, как это все воспринимают дети.

– О дальнейших планах в такой ситуации, думаю, спрашивать не совсем уместно. Но все-таки, что думаете делать дальше?

– Пока что мы живем у родственников, но я хотела бы восстановить семью, ведь с мужем нас события, по сути, разлучили. Сейчас уехать к нему нет возможности. Хотелось бы найти работу, по образованию я логопед-дефектолог. Насчет возвращения в Славянск ничего сказать не могу, но мне очень хочется назад. Но куда возвращаться – непонятно, в городе нарушена инфраструктура, и для восстановления разрушенного края, который славился своим курортом, нужно много сил и средств.