В конце 2021 года житель оккупированной Макеевки вынужден был вернуться из Киева, где проживал с 2014 года в родной город присматривать за больной мамой. Спустя время она умерла в больнице. Потому что там медицина ужасная. У нее случился инсульт, а лечили ее как от Ковида. Там не было даже теста, диагноз поставили на глаз и нужных при инсульте медикаментов никто не давал. 

Сын несколько месяцев улаживал дела, хотел продать жилье и все в результате затянулось до того момента, как в «ДНР» объявили мобилизацию.

Илья Красильщик, бывший главный редактор журнала "Афиша" и экс- издатель "Медузы" поговорил с украинцем, которому удалось вырваться из «ДНР» и избежать принудительной мобилизации. После начала войны России с Украиной Илья превратил в СМИ о войне личный аккаунт в инстаграме.

Далее прямая речь украинца.

МОГИЛИЗАЦИЯ

Начали хватать на улицах.  Не вручать повестку и вести в военкомат, а просто хватали и вывозили. С теми, кого хватали, больше не было связи.

Некоторым родственникам потом приходили похоронки. Некоторым ничего не приходило. Говорили, что они пропали без вести. По городу катались мобильные крематории. Работники Донецкого металлургического завода, кто оставался и у кого были отсрочки от мобилизации, в печах предприятия сжигали тела. Чтобы не выплачивать компенсации. Нет тела - нет дела. За тобой не закрепляли индивидуального номера или еще чего-то. Как взяли, так взяли. Просто надели робу и все.

Вся информация была из местных чатов и телеграме. Все, кто прятался, были обычно на связи. Были чаты по передвижению комендатуры по городу. Чатов было много, их часто прихлопывали - и тех, кто их организовывал.

Я знаю одного чувака, которому удалось сдаться в плен. Потом они все это просекли, и этой возможности уже не стало. Стали это курировать - буквально под дулом автомата. Снайпер за спиной их не прикрывал. Кадыровцев пригнали. Кадыровцы всегда за спиной были, они там и не воевали.

ЖИВОЙ ЩИТ

Еще мобилизованных использовали для обнаружения украинских огневых позиций. То есть слали на убой. Либо как живой щит. Из 600 человек выживают 2 человека.

Там даже самострелы плохо заканчивались. Стрелял себе в ногу, а тебя добивали.

Первым делом выгребли тех, кто официально работал по предприятиям, заводам, фабрикам. Потом начали ходить по пропискам. Потом начали простукивать. Дошло до того, что ходили с газовой службой, МЧС, кабельным, с кем угодно. Иногда вламывались в двери и искали.

Я вообще не реагировал на стук. Не использовал электричество, только для зарядки телефона, чтобы в окошке свет не горел.  Потому что к концу первого месяца народ люто озлобился. У кого-то забрали сына, мужа, брата. Люди постукивали. Ну 37-й прям.

ТАК ЭТО Ж НАШИ

Это вообще что-то вроде стокгольмского синдрома. Они сидят, им страшно до усрачки, но когда с ними переписываешься, они говорят «наши». Когда обсуждают новости с фронта, они говорят «наши», имея в виду русских, днровских ополченцев, террористов. Это сложно объяснить.

Заходили во дворы и били по машинам, чтобы заработала сигнализация, кто-то выглянул в окно или еще как-то спалился. Допрашивали соседей. Гражданские машины часто отжимают на военные нужды, тачки берут самые хорошие. И квартиры себе выбирают самые лучшие. Они их дают своим людям.

Когда начались перебои с водой, это объяснили тем, что с Мариуполем было связано водоснабжение. Воду начали давать 2-4 раза в сутки, до верхних этажей она не доходила.

ДВА МЕСЯЦА И ДВЕ НЕДЕЛИ

Я зачистил фотографии во всех соцсетях, удалил Фейсбук, поставил левые картинки, на всякий случай прикрепил себе букву Z как оберег во всех новостных часах. В Телеграм смотрел новости, но не лайкал, ни вступал в переписку, стирал историю.

В коридоре накидал тряпье, чтобы не скрипели полы. Один раз я завалил двери всем, что нашел: стремянку поставил, трубы, карнизы, прочее. Еще веревок порастягивал, типа растяжки.

Два месяца я не пользовался электричеством. Не подходил к окну. Загородил его листом фанеры. Я хотел, чтобы квартира выглядела, как пустая.

Еду мне приносили раз в две недели. Потом ее стало меньше, начался дефицит. Я ел булгур, фасоль с жареным луком, рис, потом пек хлеб.

Очень не хотелось там умирать. У меня отец там умер и мать. Всю мою семью этот регион переварил. Я прощался с жизнью, не верил, что выберусь. Думал отправиться с рюкзаком по переходам. Потом понимаешь, это степь, там бинокль не нужен. И очень много минных полей.

Если к Буче, к Ирпень прикованы взгляды общественности, то на это никто не смотрит. А там происходят вещи пострашнее. Даже с мобилизацией, ее в народе называют могилизация. Очень много людей сжигают. Бывают разборки между наемниками, когда во дворах слышны автоматные очереди, что-то делят. Просто на улице страшно оказаться.

Сейчас там осталось большое количество людей, которые не едут, потому что это очень страшно. Ставка - жизнь. Я сам со всеми повязывался и сказал, что передумал. Но сам поехал.

ВЫЕХАТЬ НЕ ВЫЕХАТЬ

Я ехал на страх и риск. Чуваки, которые этим занимаются, люто мрачные. В услугу контрабандистов входит обход границы «ДНР» и подвоз к границе России. Тебя завозят на нейтралку. Возможно, тебя даже провозят через КПП «ДНР», но ты этого не видишь, ты накрыт брезентом. На границе РФ уже тебя прессуют, но это уже не имеет значения. Все, что происходит в «ДНР», остается в «ДНР».

Стоит от 100 тысяч рублей. Я так понимаю, у них есть информация по поводу того, чья сегодня смена и прочее. Именно за эти знания ты и платишь. За 200 тысяч могут и гарантии дать. Могут группу инвалидности забацать и на другой стороне встретить. За 100 тысяч только до границы РФ, а дальше своим ходом.

Местами я даже молился. Я не знал, на каком этапе все погорит. Либо меня просто кинут, возьмут деньги и сдадут. Кто со мной ехал, двоих не выпустили на границе - не знаю, что не понравилось. Не знаю, что с ними случилось.

Я даже в России стремался.  

На границе с Грузией тоже вышла засада. Я сидел там 4 часа. Забрали телефоны, паспорта. Поочередно вызывали на допрос. Меня и еще одного украинца отпустили в итоге, а двух казахов оставили.

Я вот в Грузии 4 дня и все еще не верю. Потому что когда ты сидишь там и постоянная перекличка, а кто-то перестает выходить на связь, потом ты узнаешь у родственников, что его забрали. И все. Люди исчезают просто .

Квартиру родителей я там не продал. Уехал оттуда с меньшим количеством денег, чем приехал. И слава богу, что у меня эти деньги были, иначе бы не вырвался. То, что я потратил на то, чтобы уехать оттуда - это лучшая моя инвестиция в жизни вообще.