Горловский блогер, повествующий о Горловке с 2014 года Егор Воронов, более месяца назад исчез из информационного поля. Он не писал посты в соцсетях, никто о нем не знал никакой информации. На днях мужчина снова стал активен - публикует личные размышления о войне в Украине, о жизни на оккупированном Донбассе.

Напомним, настоящее имя блогера Тимур Марченко. До начала оккупации города работал в пресс-службе Концерна «Стирол». В 2014 году публиковал в Фейсбуке личные наблюдения о жизни города под обстрелами. До этого, во время беспорядков «русской весны», делал фоторепортажи с площади Ленина, где собирались пророссийские активисты и писал размышления об исчезновении Украины.

Причиной  его внезапного отсутствия в соцсетях стала  мобилизация от группировки «ДНР».  По данным Воронова, находился в Мариуполе, - городе, который оккупирован представителями самопровозглашенной республики и российскими войсками. Они полностью уничтожили красивый украинский город.

Вот что он написал: 

«Вчера был в Мариуполе, промышленной жемчужине-абалоне Донбасса. Теперь уже чёрной - от копоти и снов без сновидений. Город, живущий дрожью артиллерии и постоянными поисками надежд.  Егор Воронов не был на "Азовстали", проспектах Мира или Победы. Побывал в микрорайоне "Восточный", находящемся в трёх километрах от бастиона загнанных в подземелья неонацистов "Азова»…  Грохот... грохот... грохот. Первые мирные жители, которые идут по частному сектору вблизи искалеченного микрорайона. Повсюду на железных воротах надпись "Живут люди". Одна за одной, белой краской, рядом - привязанная к воротам ткань тоже белого цвета. Бегут люди, в основном, старики, узнать - кто приехал и что привезли - вести от родных, продукты, помощь со стройматериалами. Открытые лица, в которых нет испуга. Только усталость - чувство, которое тут присуще каждому уже не первую неделю. И запах абрикос, с чуть солоноватым ароматом моря. Мариуполь пробуждается - осторожно, в надеждах, на выходе из затянувшейся зимы.

Грохот... грохот... грохот. Разворачиваемся и въезжаем в многоэтажно-спальные районы. Вблизи "девятины" выглядят ещё более пугающе в своём застывшем крике почерневших ртов дверных и оконных проёмов. За этими великанами спрятались пятиэтажки. Уцелевшие, сжавшиеся от неожиданности балконами и подъездными входами. У одного из кафе - куча строительного мусора, вокруг которого шумит толпа. Кафе не работает, "А вы не знаете, когда будут раздавать еду? - спрашивает одна из стоящих в волнующейся очереди, которая особо и не держит строй, женщина. - Да, приходим сюда за едой. Денег почти нет, ничего не можем снять с пенсионных карточек - банкоматы не работают. Спасибо тем, кто привозит сюда еду, хлеб и воду. Без них, не знаю, как бы мы были. 

Женщина с четырьмя детьми. Старики. Много стариков. Дети на велосипедах. Девочка лет пяти с отломленным от горячей буханки хлеба куском в руках, танцует в венке из листьев одуванчика, без цветов. Престарелый мужчина комкает в кулаке медицинскую маску и ищет свою супругу, выглядывая из-за спин стоящих впереди. Бабушка в красном платке, которая сидит на перевёрнутой колонке, сжимает в руках сумку и всё время смотрит на небо. Снова что-то сжимается между сокращениями за рёберной клеткой. Узнаю Горловку 2014-15 года».