Таня, художница из Горловки, живет в Фастове с сентября 2014-го. Когда поняла, что нужно уезжать, стала искать в Интернете через знакомых художников, кто поможет выехать и найти жилье. Тогда, впрочем, как и сейчас, проще было обратиться за помощью к людям, чем к представителям власти.  Как и до войны, Таня рисует. Все ее мысли и эмоции живут там, на полотне. Истории переселения двух горловчанок описали в "Зеркале неделе".

Как это ни странно, тональность ее картин не наполнилась войной. Наоборот, они стали светлее и свободнее. Таня говорит, что, переехав в Фастов, выходила на улицу специально, чтобы послушать украинский язык. Он давал ей спокойствие и уверенность в том, что она — дома, на своей земле. Ей нравится видеть на улицах много людей. Что возле магазинов стоят тележки "для АТО". Что вокруг много тех, у кого чистые помыслы и вера в будущее.

 Она благодарна за теплоту и помощь людям, которые рядом. Хозяйка квартиры за все это время ни разу не подняла арендную плату, несмотря на рост цен вокруг. Картины — заработок нерегулярный, а к привычным тратам прибавилась необходимость с нуля обживаться на новом месте и платить за жилье. Поэтому после продажи картины она в первую очередь делает запас продуктов и красок — неизвестно, когда будет следующая возможность.

 Часть картин уходит на благотворительность — их забирают волонтеры и проводят аукционы для помощи бойцам в АТО. Это тоже помогает ей жить — она чувствует, что может в чем-то поучаствовать и кому-то помочь. Что в общем количестве доброты в мире есть капелька ее усилий.  Крошечная комната, в которой она сейчас живет, — одновременно и дом, и мастерская. А тарелки — и посуда, и палитра. Но она знает, что это временно. И верит, что когда-нибудь сможет заработать достаточно денег, чтобы купить себе скромный домик. Где будет место для жизни и творчества. Она не хочет возвращаться в Горловку. Даже если там закончится война. Даже если туда вернется Украина. Потому что не понимает, как сможет жить с теми людьми в одном городе. 

Полтора года назад Оля сидела на веранде чужой дачи под Киевом и рыдала в три ручья. Ее родная Горловка к тому моменту уже окончательно перестала быть местом, пригодным для жизни. Заканчивалось лето, которое она провела у незнакомых людей, пустивших ее с детьми пожить, пока что-то решится. Еве тогда не было еще двух. Вовке — чуть меньше семи.  Муж поехал в райцентр искать работу и квартиру. А вместо этого нашел девушку, пустившую его к себе жить. На этом Олина семейная жизнь закончилась.

 Еще через месяц в ее жизни появился другой мужчина. Она тогда не знала, что зовут его Гордеем. И вообще ничего о нем не знала. Он появился слишком неожиданно — двумя полосочками теста на беременность. Прощальный "привет" от бывшего мужа.  И никто из ее маленькой семьи не мог сказать ей ни слова в утешение. Старший сын — аутист, хороший мальчик, но так и не овладевший речью. Дочка еще не научилась говорить связно. Еще один ребенок, появившийся на свет чуть больше чем через полгода. И ни работы, ни жилья, ни хоть каких-то перспектив.

 Оля сидела и плакала. От страха, от обиды, от безысходности. Хозяйка дачи плакала с ней вместе и обещала: "Все получится. Просто поверь мне. Мы тебя не бросим. Веришь?". Оля глотала слезы и говорила: "Верю". Сейчас Вовке почти девять. Он так и не научился говорить, но помогает маме, как и положено старшему мужчине в семье. И посуду помыть, и со стола убрать, и сумки принести. А вот Ева болтает как заведенная — у нее самый смешной "почемучистый" возраст. Вовка учится в спецшколе. Ева — в садике. Гордею чуть больше полугода, и он осваивает ходунки.

А Оля ждет, когда сможет отдать младшего в ясли и выйти на работу.  Квартиру помогли снять добрые люди, которых раньше она никогда не знала. И определить Вовку в школу тоже помогли они. А с остальным она справляется сама. Если не задерживают выплаты, ей хватает и на садик, и на памперсы, и даже на оплату Интернета. А там — сможет работать и будет значительно легче. Они справятся. Потому что она в это верит.