С Михаилом Ханиным, собственником ООО «Никитртуть» и депутатом горсовета легко общаться на различные темы. Он не скрывает свои доходы и обороты предприятия, недругам желает крепкого здоровья, а молодым и амбициозным однопартийцам – «вместо ля-ля-ля заниматься конкретными делами». В рамках проекта «Черное и белое» Михаил Иванович ответил на вопросы Gorlovka.ua.

 - Михаил Иванович,  многое о Вас приходилось слышать, но людей, равнодушно отзывающихся о Ханине, практически не встречала…

- Я хоть и не руковожу большим предприятием, но у каждого человека свой уровень. Один размахнулся -  стал генсеком. А я представляю ту категорию руководителей советского времени, которые впитали в себя не только возможность работать. Но и  выживать,  делать добро тем пчелкам, которые вместе с ним работают, защищать их.

Сам во власть никогда не просился. Предлагали,  смотрел: потяну, если напрягаться?  А у меня вся жизнь в напряжении, с самого маленького возраста.

Наша династия вся – потомственные казаки. Не те казаки, которые сейчас бутафорией занимаются.  А те казаки, которым еще Екатерина поручала и переселяла их защищать южные рубежи России. И не где-нибудь, а в Чечне. Там и отец мой родился, и дед мой воевал за Советскую власть. В нас всех течет кровь слуг государевых. И это генетическое наследие и характер сохранились, несмотря на то, что условия менялись, история менялась. Я своего отца помню, он фронтовик, партбилет получил под Сталинградом. Тогда только коммунисты шли в бой. И когда бы ни случались в его жизни трудности, он всегда гордился, что он в самое трудное время стал партийным человеком. Вот как-то у меня получилось, что я в нетрудное время на Ртутном  комбинате стал парторгом. Секретарем партбюро шахты был полгода, а потом – секретарем парткома стал в 28 лет.  Это при 350 коммунистах и 2,5 тысячи трудящихся.

Отец был хоть и требовательный, но  очень добрый. Он пришел с войны, мужиков мало, большинство вернулись искалеченные, не сильно желающие работать.  И 2 тыс. га земли, а у нас станица казачья  перманентно находилась в тревожных отношениях с чеченцами, ингушами. Всего несколько лошадей было, а в основном это – женщины таскали бороны. В 1947 страшный неурожай был и голод. А отец смог организовать дело так, чтобы поставки государству все выполнили, а другие хозяйства не выполнили.  Выделили колхозникам по 100 г пшеницы  за самоотверженный труд, а попросту, чтобы не умерли от голода или бы их посадили в тюрьму за колоски пшеницы, не убранной с поля. Раньше в колхозе было так: задание выполнил, тебе трудодень засчитали. И в районе он один выполнил план, ну, и что выдумаете?

- Наверное, не все это воспринимали как должное…

- Наши славяне как говорят: Ханин надурил всех, своим дал, какой-то политический эффект имеет... И судить его хотели.  Надо сначала из партии исключить на бюро. Тогда коммунистов не судили, как сейчас - нардепов. Вызвали на бюро, спрашивают: где партбилет свой получили? Он отвечает:  вы  не были, а я был на фронте, и пришел, и никогда никого не обманывал. Короче, его таскали года 2-3, он работал, его вызывали. Такой он был. И частично и я такой. У меня обостренное чувство несправедливости. Оно формируется у людей, которые живут с младых лет на горячих тлеющих точках. Кавказцы – это прекрасный народ, гордый. Когда им начинают навязывать, как жить, они всегда сопротивляются. Покорить их никогда невозможно. А бомбить, как России бомбила, на всю свою оставшуюся историю раскрыла эту рану, и она там будет только расти. Это незаживающая рана.

Я в своей жизни до 40 лет все время «впрыгивал в последний вагон», если сказать кратко. Советская система не заставляла человека думать сильно на опережение. Все планировалось: сколько стали выплавить, сколько продуктов произвести. А сейчас, когда мы попали в такие условия, надо было быстро перестраиваться. Нельзя не только стоять на месте, нельзя темп один держать, надо его все время наращивать. Я это запомнил.  Когда сын мой дипломировался в Донецком университете, декан экономического факультета говорил: сейчас не только надо выполнять намеченное, надо ускорять темпы развития. Не просто количественно, но и качественно.  Это требование руководителям помоложе. Кто это делает, тот может не всегда быть успешным, но обязательно выйдет из трудного положения.  По-другому нельзя. Рынок требует обновления постоянно.

По мнению собеседника Gorlovka.ua, советская система не заставляла человека думать сильно на опережение. Все планировалось: сколько стали выплавить, сколько продуктов произвести.

- Как Вы считаете, что на обломках ртутного комбината создать успешную компанию помогло генетическое наследие?

- Я считаю, что мне  в жизни помогли не только гены. Чтобы человек достиг чего-то, он должен чувствовать ответственность не только за великую страну и за землю. А еще и за тех, кто после него будет, кого он на свет пустил. Родители мои отдали все, чтобы я получил образование. 12 июня 1970 года я телеграмму дал отцу, что защитился с отличием.  Он уже болел полторы недели, еще два дня прожил и умер. Все силы отдал, чтобы я вырос, образование получил и семью вою создал. У меня семья была уже на 4-ом курсе, когда я учился.

Тогда появляется и ответственность. Когда познакомился со своей будущей женой, учился только на отлично, участвовал в научном студенческом обществе, декан электромеханического факультета меня консультировал, я ездил на предприятия, внедрял, разрабатывал устройства. Потому что с детства увлекался радио, электрикой, химией. Внедрял в шахтах устройства по контролю заземления в целях безопасности. Семья – это то, что нормальному человеку дает и точку опоры, и точку заботы, и концентрации. И повторение такое же получилось:  у меня трое детей.  Это  - Лена, которая родилась у нас в институте, потом родилась  Женя. И мальчик есть – депутат горсовета Артем Михайлович Ханин. То есть, каждый человек нормальный строит свою жизнь с тем, чтобы след оставить хороший, положительный.

Я сам не баловень судьбы. Трудился и делился, чем мог. Всю жизнь так. Появились возможности, значит, Господь тебя отвел от беды, или удачи тебе дал. Так мне кажется, человек ведь не всемогущ.  И стоит не успеть или просто отнестись не по-человечески, не вникнуть в беду, не поделиться, - и в одно время и тебе такое же вознаграждение приходит. Поэтому я думаю, что мои дети не останутся равнодушными к людским чаяниям и надеждам.

И еще очень важно воспитать в себе принцип достаточности. Каждый человек может иметь разные доходы, разный достаток. Но если он не сумеет организоваться, когда трудно (ведь не всегда успех). Продолжать работать, а не гнаться все время за этой птицей счастья. Иначе будут тебе самолеты, корабли, а чисто по-человечески, по-простому, я так рассуждаю, ты удовольствия в этой жизни не получишь. Или будешь все время с каким-то страхом жить. Вот я часто страдаю, у меня знак такой огненный – стрелец. Скажешь слово, а оно тебе ох как обернется, и мстит. Но я переживаю не меньше, чем те, кого я, не дай бог, обидел своим словом.

-  Насколько мне известно, Вы после 50 лет решили создать ООО «Никитртуть». Чем руководствовались в своем решение?

- Я в свое время был парторгом комбината, а мне предложили должность начальника шахты. Я сам горный инженер, шахту прекрасно знал.  А партия мне сказала (господин Фоменко Николай Федосеевич, светлая ему память): нам такие кадры  самим нужны. Если бы тогда я стал начальником шахты, потом – директором комбината, уверен, что такой бы разрухи не было бы никогда. Комбинат после распада стал банкротом. И чтобы как-то выжить создал 9 дочерних предприятий, из них только наше «ДП «Меркурий» выжило, из которого позднее было создано ООО «НИКИТРТУТЬ».

Из 9 предприятий, созданных на базе Никитовского ртутного комбината, выжило только ООО "Никитртуть". На фото - в гостях у Михаила Ханина председатель партии "Свобода" Олег Тягнибок

У нас еще нет сейчас такой базы, чтобы гордиться, но у нас есть направление: на предприятии  5% мощностей те, которые нам нужны – здания, сооружения,  то, что осталось, в которые сейчас приходится вкладывать немалые деньги, чтобы их восстановить, и на этой площадке развивать новое производство.

Есть направление -  ртутные отходы, мы с ними работаем. Мы сейчас будем возрождать производство хорошего щебня, отобранного, качественного. Возможно, будем заниматься и асфальтированием дорог и другими направлениями. Здесь площадка уникальная: рядом ЖД, у нас газопровод, электроэнергия подведена. Желание есть. Поэтому мы, особенно в последние 2-3 года,  интенсивно работаем. Кода выкупили все имущество, мы стали здесь ответственны за все.  Первое, что наметили – устройство ограждения территории. Увеличиваем свое традиционное направление по количеству перерабатываемых отходов. Я думаю, года через три вы не узнаете эту промплощадку. Мы наняли специалистов и произвели здесь серию крупных взрывов. Разрушили до того момента, что мы можем теперь сами дальше разбирать.

А сделали это, чтобы не допустить гибели людей. Такие высотные здания разбирать традиционным способом опасно с точки зрения человеческого фактора и экономически невыгодно. Поэтому спокойно подготовили, взорвали, положили, а теперь разбираем, используем все, что там есть. Арматуру, деловые отходы металла, и все это к делу.

Демонтаж бывшего метцеха по оценкам экспертов стоил бы 8-10 млн. долларов. Технику приобретаем по мере возможности, как правило,  бывшую в употреблении. Сын занимается этим направлением, покупает экскаваторы, гидромолоты, вышки, средства доставки этой техники. Мы берем, потому что не можем новое купить – это дорого. Но зато оно в таком состоянии, что получше, чем наши новое производят или китайцы.

- Именно по этим причинам, из-за большой занятости на предприятии,  Вы сложили полномочия в  управлении Никитовской организацией Партии регионов?

- Я это предлагал еще 3-4 года назад сделать. Время идет, мне 60 с лишним лет, извините. С другой стороны, у меня настолько подтянулись планы здесь, на промлощадке, все сделать. Думаю: ну зачем я буду тратить энергию на партийные дела, когда есть другие, молодые, амбициозные? Вот я им и передал, пусть они вместо ля-ля-ля позанимаются конкретными делами. Я почти 10 лет рулил этой организацией.

- Кстати, Михаил Иванович, а почему Вы состоите в Партии регионов, а не в КПУ, например?

- Перед Вами сидит убежденный коммунист. Все мои действия по производству, по отношению к людям такие, какие коммунисты  делали в свое время. Я понимаю, что не в политике строю свое будущее и будущее своей семьи. Но без участия в политической жизни ничего не получается – у нас самая политизированная страна в мире. Нигде столько нет ни партий, ни объединений, как у нас.

Себя Михаил Иванович считает убежденным коммунистом

И для того, чтобы здесь решать вопросы своего производства, у нас нормальные отношения с городом, мы заасфальтировали  дорогу  на поселке  Короленко, участвуем в других проектах, в ответ получаем поддержку для решения вопросов предприятия. Конечно, больше стараюсь отдать, но целевым способом. Я не торгуюсь, я не купец.

Как человек самодостаточный  могу на равных разговаривать и с мэром города, и с нашей политической элитой, не редко заблуждающейся. Иногда страдаю от этого. Я открыто говорю, но я сказал свою позицию, а вы уже  делайте выводы. Тогда я сплю по этому поводу спокойно,  и мне только снятся сны, как лучше мое предприятие перестроить. Так я свою жизнь устроил,  как только сюда приехал, в Горловку.

- То есть, фирму можно считать семейным бизнесом?

- Да. Коллектив у нас семья. Производственная семья. «Батько» у них  строгий, но заботливый. Очень строго отношусь даже не к пьяницам, а к тем людям, которым фирма по барабану. Это самый большой грех. И выпивка, конечно. Но старое поколение такое, я знаю, ты его выгонишь, он долго не проживет, он уже привык трудиться, бежит на работу с радостью. Таких, бывает, прощаю.  Даю отдохнуть пару месяцев и говорю: ну ладно, приходи.
Приходит к нам молодежь из училищ, практику у нас проходят, сейчас мы ставку на них делаем, сварщиков берем, кровельщиков, повара девочку взяли.

- Вы себя называли авторитарным руководителем, но любите команду. Как  получается совмещать?

- Если человек лидер, он может быть и авторитарным полностью. В нынешних условиях 90 % приходится принимать решение авторитарно. Но по крупным финансовым вопросам  принимаем решения совместно. Дочь – зам по экономике и финансам. Сын – зам по развитию. Они каждый ведут свою тему, но по серьезным вопросам мы обязательно советуемся. Замена у меня есть.

- Как относитесь к тому, что в городе многие Вас легендой называют?

- Я могу шутя и отвечать: многоуважаемый Михаил Иванович слушает. Но это шутка. Меня уже не разбалуешь. Мне, конечно, хочется, чтобы меня замечали. Я могу возмущаться, почему мне не дают высказаться. Вот как был последний актив городской. Собрал мэр актив по итогам зимы. Выступил Сергей Николаевич, гендиректор Стирола,  деловые предложения внес хорошие. Мы их все время как бы провоцируем: мы цех взорвали. И они там у себя подорвали и трубу демонтировали. Я  купил запчастей для трамвая, а они – на шесть трамваев. Вот в этой части мне нравится. Я хотел тоже высказаться, можно было просто посидеть. Не дали выступить. Я бы другие предложения внес, созвучные этому.  Поэтому у нас с мэром и бывают разногласия, но мы эту тему на субботнике обсудили и нашли общую позицию.

В принципе, вся моя жизнь – это работа за двоих, за троих. А чтобы было легче, приходится постоянно что-то придумывать, участвовать во всех делах.

Рецепт от Ханина: пока мы будем сырьевым придатком, ничего не получится. Делать надо готовую продукцию. Как поляки делали, когда и них было плохо, сначала выпускали разную несъедобную ерунду. Но они это недолго делали. Накопили денег и стали производить качественную готовую продукцию.

- А Вы всегда таким были или изменились, когда стали директором? Потому что есть негативное отношение к такому термину, как «красный директор»? Янковского, к примеру, считают таким, а вы себя….

- Николай Андреевич – не «красный директор». Это неправильно. «Красный директор», скорее всего, это я. А Янковский – прекрасный менеджер. Он больше создан для этой системы капиталистической. А  я строю у себя на предприятии капитализм с социально-ответственным лицом, и уделяю внимание и зарплате, и поддержке. Да, не дай бог, кто-то  заболел или нужна операция, мы помогаем.

Николай Андреевич другой. Мы с ним по-разному встречались, но я у него тоже учился. Он делал стадион под теннисный корт,  а мы  60 тонн специальной глины нашли, привезли, обожгли, через дробилки пропустили. И по тем деньгам 2 млрда это было, примерно 20 тыс. грн. Мы три месяца работали, он нам не заплатил. Как с ним бороться? Пишу письмо рукописное: «Уважаемый Николай Андреевич, моя маленькая фирма поучаствовала в таком благородном деле, но мы использовали все свои оборотные средства и зарплату нечем платить». Ну, прибрехал, конечно . И послал своего зама. А там пройти все равно, что в Пентагон. Он умудрился, уже зашел в приемную, там секретарша чуть поперек не легла. Он говорит: меня шеф послал, я не могу не пройти к Янковскому. Янковский почитал письмо и буквально на следующий день 2 млрда перечислил. Может быть, ему очень трудно тогда было, такой гигантский завод в период, когда рушится государство. Он его - то разъединял, то соединял, он все время искал. И нашел правильное решение, сохранив для города уникальное предприятие.

Я тоже всю жизнь такой был: все время мне хотелось сконструировать, переконструировать. Я на канатную дорогу, когда пришел, она еле работала. А должна была 1 млн. 200 тыс. т руды возить. Зима, ветры, канатка ревется, вагоны бьются. Толком никто ничего не умеет. Директор Чантурия был, такой умница, грузин. Если бы он здесь был, мы бы до такой жизни  не дошли бы (он уехал к себе в Грузию). Послали меня в город Тырнауз в Кабардино-Балкарской АССР, а там три скоростные дороги горные. Я там три месяца канаты плел, вагонетки ремонтировал. Приехал назад в июне, и в конце июля канатка в первый раз выполнила свой план.  Я на этой канатке 5 лет проработал. Я ее так переделал, что потом из института Союзпроммеханизации из Харькова приехали, взяли мои рацпредложения и закладывали в новые проекты. Потом меня министерство посылало налаживать дороги в Сибирь под Монгольскую границу. И сегодня на предприятии с участием наших работников внедряем  инновационные технологии.

- Предприятие-то  небольшое, как находите деньги на помощь, на благотворительность?

- Секретов нет. Годовой оборот у нас 13,8 млн. грн., из них - 3 с лишним миллиона гривен прибыли. Нормально. Из этих трех с лишним  миллионов 800 тыс. (20%) было отдано в виде финансовых и материальных ресурсов. Что мы только кому не покупали: цемент, арматуру, окна и т.д. Есть категория людей, которая может потратить много денег на свой имидж, на очень дорогую машину, на вертолеты, самолеты, а в остальном будет ниже. А я  беспокойный  очень. Жена говорит, что ей со мной трудно, неугомонный, даже в выходные дни не отдыхает.

У меня нормальная зарплата, я из своих доходов никаких секретов не делаю. Вот мой доход в декларации: 727 тыс.грн. Пассивная составляющая дохода: 166 тыс.грн. – это я продал две свои машины. И сейчас фактически у меня машины нет. У нас Тойота Венза в компании, я на ней езжу, и написал в декларации, что у меня машина в служебном пользовании. 293 тыс. – моя  зарплата. Грубо говоря,  получается  - 24 тыс. в месяц, ничего, нормально (смеется). У супруги ничего нет, кроме пенсии. Всем имуществом пользуемся совместно.

Средняя зарплата на предприятии  - 4.800 грн. У нас фонд оплаты труда составляет около 4-х млн.грн. Треть, даже больше уходит на зарплату, на энергоносители много тратим, в текущие восстановительные ремонты. Только на ремонт кровель миллион уйдет. Но это надо сделать.

- Вы сейчас находитесь в «горячей точке» в связи с постоянными обвинениями в загрязнении экологии. Как вы думаете, есть ли в этом политический подтекст?

- Сейчас во всем мире тенденция закрыть ртутное производство из первичного сырья полностью. И оставить переработку только вторичную. Я вам хочу сказать, идет большая политика. Потому что американцы боятся за свою валюту. Они не хотят, чтобы развивающиеся страны производили много золота. А на каждую тонну золоту нужна одна тонна ртути. Вот Судан производит 20 т, и 20 т ртути он собирает с миру по нитке. Мы немного производим, но по крайней мере от 5 до 10 т идут  в Судан, Сирию. Американцы дают самую высокую цену, чтобы перекупить эту ртуть.

Наши менеджеры в Киеве получают экологическое образование. Профессор Кавецкий В.Н, который всю жизнь занимался этой проблемой, говорит:  50% выбросов ртути – результат вулканической деятельности, на самом деле загрязнение от ртутного производства составляет всего 1%.  65% из всего, что выбрасывается - это ТЭЦ, это там, где горит уголь.

Потому что в процессе подъема магм вытаскивались тяжелые металлы. Видимо, наш донецкий кряж – один из самых старых горообразований. У нас здесь повышенное содержание ртути, и в газе природном, и в топливе органическом, бензине и т.д. Есть интересная книга профессора Трахтенберга, академика медицинских наук Украины, которая касается темы гигиены ртути. Он еще 30 лет назад изучал все труды металлургии ртути и общей санитарии ртути в городах. Тогда каждый город-миллионник   в Украине (это Донецк, Киев)  имел 2 т ртути из выхлопных газов автомобилей. Представляете, сколько было машин 30 лет назад, и сколько сейчас? У нас машин сейчас в Горловке больше, чем тогда в Киеве было. Проблема непростая.

Поэтому у нас отношение особое. И мы считаем, что с этим продуктом мы как никто другой, можем помочь. Сейчас предприятие, конечно, зарабатывает деньги на ртути. Но направление уже не добывание ртути, а  утилизация ее отходов и продажа ртути как продукции.

- Получается, у вас двойной доход: от производства ртути и от утилизации отходов?

- От лампочек мы очень мало получаем. Там мизерное кол-во: в миллионе ламп такого типа 25-30 кг ртути. Наша задача – их обезвредить и разместить на соответствующем месте удаления отходов. Другая задача: всевозможные источники тока, выпрямители, батарейки, грунт загрязненный с большой концентрацией. Мы его утилизируем и получаем полезные компоненты.

Мы начали очищать  завод от шламов примерно с 2000 года. За счет чего мы жили, и живем, и еще будем несколько лет жить.   За счет своего завода, плюс завод «Радикал» мы ликвидируем и будем до окончательной стадии участвовать. Но не  170 тысяч тонн, а всего 500-600 т самых концентрированных отходов мы можем переработать (с 1т – 100 кг ртути). Мы, кстати, в  Азербайджане недавно выиграли конкурс (4 страны участвовало: Россия, Китай, Египет и мы).  Покупатели  ртути искали себе переработчиков. И мы их всех спокойно по конкурсу обошли. Теперь ждем, когда нам доставят сырье на очистку.

- Поступали предложения о продаже завода?

- Продавать-то пока нечего еще. Это я вам рассказал все красиво. Но многое надо сделать еще. Приезжали такие, говорили: «Даю миллион, через год  отдай два. Что ты тут производишь?» Начинаю рассказывать, что это такое. Нет желающих. Здесь только непосильный творческий труд приведет к результату.

- Что вы думаете о перспективах Горловки? Будет город выходить на более высокий уровень развития?

- Никогда не говори никогда. Не люблю, когда говорят: какой противный город, как хочется уехать. Если так говорить, в головах начнется разложение, и тогда успеха не будет. Я, когда у меня что-то не ладится, просто переключаюсь на совершенно другую работу. И постепенно втягиваешься и переламываешь себя. Поэтому в Горловке не сразу, но произойдут перемены. Горловка должна быть достаточной. У нас же 70% бюджета Горловки идет из областного  и госбюджета. У нас одно из самых старых населений, особенно в Никитовском р-не. Здесь убили все шахты.

Но что вселяет надежду? Рожать детей стали больше. А теперь бы еще чуть-чуть сознательности. И нужна государственная политика в области идеологии. Знаете, чем хуже в государстве, тем больше страшилок показывают с утра по ТВ. Это система, там сидят неглупые люди. Почему у нас водка подорожала всего в 4 раза, а все остальное – в 30 раз? Потому что пока люди пьют, о проблемах не думают.  Закусил водку капустой, - и вроде правительство у нас не плохое.

Пока мы будем сырьевым придатком, ничего не получится. Делать надо готовую продукцию. Как поляки делали, когда и них было плохо, сначала выпускали разную несъедобную ерунду. Но они это недолго делали. Накопили денег и стали производить качественную готовую продукцию.

Источники дохода в большом государстве были: нефть, газ, медицина, спиртное. Нам всем говорили: у нас бесплатное образование, медицина, жилье. А в стоимость рабочей силы это не входило. А сейчас нефть, газ в частных руках. Спиртное в частных руках. В аптеках цены заоблачные.  Все отчисления шли в пенсионный фонд. Если не хватало, добавляли из нефтедолларов. Сейчас откуда добавлять?

Изменения будут, я не сомневаюсь. И если власть имущие не смогут разрешит проблемы, то будет другой способ. Не мы, но следующее поколение решит проблемы. Обидно, что все есть, а купить нечего из своего. Но я все равно уверен, что Горловка жить будет, надо только трудиться. И многое менять.

- Вы как-то сказали, что у вас нет врагов, это правда?

- Правда. У меня ни друзей нет, ни врагов. У меня есть близкие мне товарищи, а друзей нет. Был друг Евгений Иванович Легостаев, умер. Был еще один друг Евгений Иванович Андрющенко, умер. Остальные все  - хорошие товарищи. А недруги у каждого человека есть. Своим недругам я всегда  желаю  крепкого здоровья, успехов. Радуюсь их успехам, честное слово. Чем им будет хуже, тем они мне смогут хуже сделать. Зачем мне это? Они могут завидовать, влиять пытаться. Зависть очень поганое качество. Я сам не завистливый человек. Но стоит где-то поделиться успехом, обязательно какая-то пакость происходит. Сам себя сглазить могу. Потом сам себя за это ругаю.

Своим недругам я всегда желаю крепкого здоровья, успехов. Радуюсь их успехам, честное слово. Чем им будет хуже, тем они мне смогут хуже сделать. Зачем мне это?

- Есть у Вас сейчас хобби в свободное время?

- У меня нет свободного времени.  Я могу просто сказать: люблю жизнь и люблю людей. Читаю, в Интернет захожу. Фильмы исторические смотрю. В земле покопаться  люблю. Это было средство существования моего с детства, сейчас – хобби. У меня есть земельный участок при доме. Я считаю, что человек, который касается руками земли, ходит по земле и работает на ней, получает огромное удовольствие. Занимаешься и одновременно думаешь, новые мысли приходят.

Сделал теплицы, сеточку натянул огуречную  4 м на 14 м. Голландские сорта высаживаю и полностью себя овощами обеспечиваю. Я могу купить все из овощей, но приятно, когда свое. Я их 2 мая сажаю, а 28 мая уже буду иметь свои огурчики. Это я с большим удовольствием делаю. Привезут рулонную траву мне,  газон настоящий будет возле дома. А перед этим я туи посадил, деревья, елочки. Люблю своего друга  собаку, немецкая овчарка у меня.

Я человек общественный, мне нравится быть с людьми:  с творческими,  с однопартийцами, с соседями.  Всегда с любой бедой обращаются - то протезы, то суставы, с любым вопросом.  Вот это и есть мое хобби  -  люблю жить. А жить хорошо, еще лучше (смеется).