«Расследование похищения и убийства Владимира Рыбака за четыре года так и не сдвинулось с мертвой точки», — рассказала «ФАКТАМ» Елена Рыбак, вдова 42-летнего депутата Горловского горсовета Донецкой области, который 17 апреля 2014 года был похищен боевиками и на следующий день убит. Владимира Рыбака зверски замучили за то, что он снял со здания местного горсовета российский триколор и попытался водрузить на его место флаг Украины.

— Елена, следствию удалось установить причастных к похищению и убийству вашего супруга ?

— Официальные органы (расследование почему-то передано в военную прокуратуру) такой информации мне пока не сообщали, — говорит Елена Рыбак. — Знаю, что на сегодня никто не задержан, не арестован. Хотя правозащитники и активисты собрали большое количество материалов, которые, на мой взгляд, способны помочь расследованию. Увы, мне не отдали записи с камер внешнего наблюдения, установленных на здании Горловского горисполкома и на улице, где мог быть запечатлен момент, когда мужа запихивают в красную легковую машину — этот автомобиль видели свидетели происшествия, все они дали показания.

— Когда вы в последний раз видели мужа живым?

- 17 апреля 2014 года. Это был Чистый четверг, канун Пасхи. Володя ушел из дому примерно в 15.40, сказав, что вернется к шести вечера. Я знала, что он идет к горисполкому, возле здания которого планировал провести патриотический митинг. Но там уже собрались сепаратисты…

Незадолго до смерти муж часто говорил: «Кроме тебя, меня никто не поддержит». Но в свои дела меня не посвящал. Иногда я слышала обрывки его разговоров по телефону. Помню, Володя спрашивал коллег  по депутатскому корпусу и работников горисполкома, есть ли еще в запасе флаги Украины, а ему отвечали, что-то, чем он занимается, очень опасно. Тем не менее Володя упорно снимал со зданий флаги непонятной «республики» и России и водружал на их место украинские.

Накануне гибели муж предупредил: «Если со мной что-то случится, то из дома не выходи, незнакомым не открывай и ничего не подписывай». Его совет спас мне жизнь. В день похищения мужа и меня пытались отправить «на подвал».

— Как это произошло?

— В 19.30 к нашему дому подъехала милицейская «Волга», на ее антенне развевалась георгиевская ленточка. Из машины вышли милиционеры, которые, скорее всего, уже присягнули на верность «Бесу» — террористу Игорю Безлеру. Они предложили мне проехать с ними в райотдел. Я спросила, что произошло. Визитеры сообщили, что моего мужа похитили, а остальное, мол, объяснят в отделе. Я, вспомнив предупреждение супруга, позвала на помощь соседей, чтобы милиционеры не смогли увезти меня силой. Прямо спросила у незваных гостей: «Вы за кого?» Услышав в ответ: «Не важно», заявила, что никуда не поеду. Увидев, что рядом слишком много свидетелей, милиционеры вынуждены были ретироваться.

— Ваша семья и раньше получала угрозы?

- Нашей семье угрожали с февраля 2014-го. После того как Володя стал активным участником Майдана и в столице, и в Донецке: организовывал патриотические митинги, развешивал государственные флаги Украины. Он также порывался прийти на помощь своим бывшим коллегам из милиции (муж ранее работал в органах внутренних дел, а затем уволился по выслуге лет), когда 14 апреля 2014 года боевики штурмовали здание горуправления милиции Горловки. Но бывшие товарищи по работе остановили Володю, сказав, что не могут выдать ему оружие, так как он уже не сотрудник правоохранительных органов.

* Владимир Рыбак ведет патриотический митинг

— Я просила Володю: «Прекрати, не то тебя убьют! Без тебя я не смогу жить!» — продолжает Елена. - А он отвечал: «Сможешь, ты сильная».

Когда в обещанное время Вова не вернулся домой, меня начало трясти. В 18.10 отключился его телефон… А 21 апреля стало известно, что в притоке Северского Донца неподалеку от захваченного российским диверсантом Игорем Гиркиным (Стрелковым) Славянска обнаружены тела двух замученных мужчин.

Мне позвонили из милиции и пригласили опознать труп по фотографии. Показали несколько снимков изуродованных лиц мертвых людей. Я сказала, что так никого узнать не могу, мне нужно увидеть тело. «Нужно, значит, едьте в Славянск — он там в морге», — был ответ.

Попасть в Славянск я смогла лишь 23 апреля, миновав 14 (!) вражеских блокпостов, на одном из которых стоял танк. Здание морга охраняли бородачи с автоматами, в камуфляже, говорившие с кавказским акцентом. Я прошла мимо них молча, не поднимая глаз.

Но увидев тело мужа, не смогла сдержать крик. Лицо Володи было изуродовано, нос сломан. Когда я попыталась приподнять покрывало над телом, судмедэксперт остановил меня: «Вам хватит». Позже я прочла в заключении о смерти, что моего мужа, как и 19-летнего киевского студента Юру Поправко, чье тело нашли вместе с моим Володей, подвергли страшным пыткам, вспороли им животы и утопили еще живыми. Как выяснилось, тела были найдены еще 19 апреля, убили их накануне.

После опознания мы привезли тело Володи домой и 24 апреля похоронили.

— Знаю, что и после смерти мужа вас не оставили в покое…

- Думаю, меня намеревались ликвидировать. Когда предателям из милиции не удалось упечь меня «на подвал», вдруг появился некий помощник мужа (у Володи как у депутата горсовета было двое помощников). Этого мужчину, назвавшегося Владимиром Владимировичем Третьяковым, я никогда раньше не видела. Он вроде бы больше всех суетился, якобы активно разыскивая моего супруга. Но, как я вскоре поняла, просто выведывал информацию, чтобы скрыть следы преступления и заманить меня в западню.

Я уже знала, что муж погиб, а этот помощник уверял, что Владимир жив. Он даже предлагал мне лично убедиться в том, что в подвалах Горловского горуправления милиции моего супруга нет. Позвонил и сказал: «Пойдем, сама посмотришь, что там вообще никого нет, подвалы затоплены». Я возмутилась: «Самой пойти в подвал?!»

А когда мы готовились к похоронам, этот «засланный казачок» уверял меня, что Володя в плену, но он, дескать, с товарищами его выкупит или обменяет. Для этого Третьяков велел мне ночью приехать к какому-то «повороту на Енакиево» на автомобиле со снятыми номерами. Я только съязвила: «Может, перед этим еще и свой паспорт сжечь? Чтобы сожженную машину с моим трупом нельзя было идентифицировать?» После этого он больше не звонил.

— Как удалось выбраться на мирную территорию?

- С огромным трудом. 26 апреля, через два дня после похорон мужа, я с 13-летней дочерью уехала в Донецк к сыну Юре. А еще через два дня мы покинули Донбасс, решив добираться до Киева.

Мы находились в растерянности, не зная, какой путь выбрать. Поехали через Славянск на Изюм. Хотя кто знает, какая дорога тогда была наиболее безопасна для людей, попавших в «черные списки» боевиков? Мы, оказывается, там были. Сын убедился в этом, заглянув в листок «ополченца» на блокпосту. К счастью, благодаря неправильно составленной ориентировке на наш автомобиль, мы смогли проскочить все блокпосты. А их было множество. И стояли на них как местные — алкаши, наркоманы, проститутки, возжелавшие примерить на себя роль правоохранителей, так и российские военные в форме без опознавательных знаков.

— Как же вы поняли, что это российские военнослужащие?

— По говору, по выправке и слабой ориентировке на местности. Вели они себя по-хозяйски. На последнем блокпосту на дороге, ведущей к Изюму, тоже дежурил россиянин. Встреча с ним чуть не стоила нам жизни. Он остановил машину, и я, наивно полагая, что здесь, в Харьковской области, оккупантов уже просто быть не может, обратилась к нему как украинскому военному: «Когда вы уже эти блокпосты с дорог уберете?» Услышав это, он передернул затвор автомата и спросил: «Какие блокпосты вам мешают?» Я умолкла на полуслове. Сыну удалось замять ситуацию, и мы благополучно добрались до мирной территории.

— Известно, что вы свидетельствовали о фактах российской агрессии в Украине.

— Да. Более года я ездила по всей Европе — была в Польше, Австрии, Италии… Доказывала представителям Евросоюза, что Россия напала на Украину. Выступала перед правозащитниками, парламентариями, представителями гуманитарных и наблюдательных миссий как за рубежом, так и в Украине. Просила, чтобы европейцы ввели санкции в отношении государства-агрессора.

— Вам верили?

— В тот момент — не особо, они очень удивлялись, поскольку почти все были уверены, что на Донбассе внутренний гражданский конфликт. Причина такой реакции, полагаю, в том, что Кремль не скупится на пропаганду. По всему миру на всех языках вещают российские телеканалы. А вот украинские СМИ, которые доносили бы правдивую информацию до зарубежного зрителя-читателя, представлены слабо.

— Могилу мужа проведываете?

— Такой возможности у нас нет. Это слишком опасно. А на аллее Героев Небесной Сотни бываем часто. Володя мне несколько раз снился. Он будто оберегает нас. Кстати, муж явился мне во сне и накануне нашего отъезда из Донецкой области — был очень зол из-за того, что я с детьми все еще не уехала, и настойчиво говорил: «Уходите отсюда! Уходите!» Я проснулась, позвонила сыну и мы срочно выехали.

* Елена и Владимир на грибной «охоте» в Святогорье 11 ноября 2013 года. Фото из семейного альбома

— Как вы устроились в Киеве?

— Первый год жили в квартире, предоставленной партийной организацией, в которой супруг состоял до войны. А затем сменили пять арендованных квартир. Только спустя год после вынужденного переезда я смогла устроиться на работу. Но в августе прошлого года серьезно заболела дочь, и мне пришлось уволиться. Проблемы со здоровьем и у нее, и у меня начались на почве стресса сразу после смерти Володи.

Сын Юра, закончив Национальную академию внутренних дел Украины, работал в патрульной полиции Киева. Потом получил назначение на должность начальника патрульной полиции в Одессе. Так что вижу его редко, он буквально живет на работе. У невестки (она, еще будучи невестой сына, следом за нами уехала из Донецка) на работе все складывается благополучно.

Боль утраты, конечно, не проходит. Всей нашей семье остро не хватает Володи. Он был прекрасным мужем и отцом. На каждый свой и его день рождения я обязательно ставлю на праздничный стол Володину фотографию.