Украинский Донбасс говорит с нами из оккупации голосами патриотов, которые шифруются. "Русский" Донбасс раскладывать по голосам нет никакого смысла — достаточно послушать Оплот-ТВ, - пишет "Зеркало недели".

Она закрыла окно — к трескотне автоматов где-то рядом добавилось глухое бумканье. Стало тише, но бумканье все равно ощущалось — нарастающей вибрацией в теле, тревожным ожиданием, когда уже мозг отреагирует на очередное содрогание земли и даст телу сигнал, чтоб успокоилось, — далеко же! Мозг всегда опаздывает, а тело тоже странное, никак не привыкнет за три года, каждый раз паника. Бум-м-м… Улеты? Прилеты? Раньше это обговаривалось всем подъездом с утра до ночи, теперь устали. Разговоры в основном о ценах и зарплатах — кому выплатили, с кем до сих пор не рассчитались, сын подрабатывал в магазине три месяца и ничего не получил, обманули, а шахту его закрыли и денег заработанных раньше конца лета сказали не ждать. Бум-м-м...

Связь снова легла, и уже несколько часов телефон молчит. Муж тоже молчит. Молчит и болеет. Врач говорит: российские лекарства покупать не надо: сюда привозят фальсификаты. А других нет. Раньше возила племянница из Киева, но сейчас она редко выбирается домой — пошла здесь с дочкой в магазин, прицепились пьяные или обкуренные в форме — непонятно, ребенок теперь заикается. Иногда передавала с подругой, но ту недавно задержали на блокпосту, муж приехал искать и тоже пропал. Бум-м-м... Ближе или кажется?

Сделала телевизор погромче, чтоб совсем уже не слышать ничего за окном. "МГБ обращается к гражданам республики с просьбой поменьше выходить из дома и не создавать большого скопления людей в общественных местах в связи с высоким уровнем террористической опасности. Если кто-то из жителей видел подозрительных личностей — просьба сообщать об этом". Она и так почти не выходит, боится открытых пространств после того, как попала под обстрел на улице, а соседа убило на остановке. 

Ну, не то что боится, просто ноги сразу ватные, в ушах начинает шуметь и воздуха не хватает. В магазин, аптеку — и назад. Бум-м-м... Надо бы постирать, но вода с какими-то странными хлопьями, то ли известь, то ли хлор. По телевизору сказали, что, может быть, диверсия, но запаха хлора вроде нет. Переключила на ток-шоу, пусть говорят, лучше бы про артистов, в новостях одни ужасы, а до нас все равно никому дела нет. Бум-м-м...

Сердце чуть не выпрыгнуло — телефон! Дали связь, слава богу! Сын? Племянница? Соседка?

— Здравствуйте! Мы проводим исследование, будьте добры ответить на вопрос, что вы думаете о вступлении Украины в НАТО?

Как ответить на вопрос и остаться в живых

Социология — это забота. О народонаселении — чтобы знало, сколько его, какое оно, что любит кушать и с чем засыпает. О народном хозяйстве — чтобы ему подсказать, что и в каких количествах нужно производить и по какой цене продавать. И о политиках, конечно, — чтобы те понимали, как и о чем с народонаселением говорить, чтобы сделать его своим электоратом. От социологии очень много пользы, если, конечно, нет откровенного вреда.

Все мы немножко в заложниках у заботливых социологов. Потому что не всегда разбираемся в методиках проводимых исследований, и еще меньше — в целях, задачах, профессионализме и ценностях самих социологов. Казалось бы — почему это важно? Ведь социология — это измерения, математика. Причем тут ценности? Но в нашей стране возможно все, и даже цифры очень легко дрессируются, если предварительно выдрессирован дрессировщик. Доказано бессменным руководителем социологического агентства Research&Branding Евгением Копатько, который долгие годы по заказу Партии регионов рисовал приоритетную для всех жителей Украины важность языкового вопроса — много, очень много процентов (на самом деле 1, сказали нам потом, в 2015 году, канадские исследователи). А месяца три назад стал гражданином РФ.

А еще мы в заложниках у СМИ, которые расшифровывают нам социологические замеры. Получается, что на выходе мы имеем интерпретацию журналистами интерпретаций социологов. На таком шатком основании, как их профессионализм, и балансирует конструкция "зрадо-перемоги", в которой нам всем приходится жить.

Для наглядности — два примера подачи свежайших опросов, результаты которых были опубликованы в июне-июле 2017 года. Пресс-сообщение Международного республиканского института (МРИ) и его регионального директора Стивена Никса об опросе на подконтрольной Украине территории оставляет мало места для творчества СМИ: "Около 80% украинцев по всей стране и 73% жителей Донбасса считают, что оккупированные регионы востока должны оставаться под контролем Украины". Настойчивый журналист, наверное, сравнил бы эти данные с результатами, например, Центра социальных исследований "София" образца июня 2015: "Более 60% украинцев готовы отказаться от оккупированных территорий в Донбассе". Но заголовки в СМИ без интерпретации интерпретаций — уже хорошо. Перемога.

А вот пресс-служба Института массовой информации, по заказу которого проводило свой опрос агентство GFK, озаглавливает свое сообщение так: "Каждый пятый житель юга и востока неоккупированной Украины поддерживает автономию оккупированного Донбасса". "WTF? — спрашивает себя читатель. — О чем это? Разве может оккупированное быть чьей-то автономией?" Речь, вероятно, идет о будущем после освобождения. А еще дальше по тексту есть смешные 2% за присоединение к России. Но это уже неважно, уже пошли заголовки в РБК и не только, и комментарии в Фейсбуке полились рекой, и волны зрады уже понесли читателя в открытое море домыслов и стигматизации — ну не дебилы, сами не понимают, чего они там хотят?! 

"Голосу" оккупированного Донбасса особенно не повезло. Им манипулируют и российские, и украинские, и западные социологи и журналисты. 

На совести социологов оставим релевантность опросов по телефону на территории, функционирующей исключительно за счет насилия, а на каждом предприятии уже по две службы безопасности — внутренняя и от "кураторов". Если мы отказываем этой территории в политической субъектности, то по какой логике оставляем за оккупированными людьми субъектность информационную? Может быть, у них есть свои общественные СМИ, независимое телевидение, доступ к свободному микрофону? Конечно, нет, все информационное пространство напрямую финансируется и моделируется РФ. За блогерами, пишущими под псевдонимами в украинских изданиях или просто в соцсетях, идет постоянная охота, неосторожные быстро оказываются на подвале, месяц назад был очередной громкий арест. 

"Согласно социологическому исследованию, проведенному компанией GFK, информационная картина в оккупированном Донбассе выглядит далеко не в пользу Украины", — недовольно сообщают нам СМИ. 

Если что-то подается как обвинение и воспринимается как обвинение, большая вероятность (социологи уточнят — какая), что это обвинение и есть. "Ну и как мы будем жить с теми людьми?", — разводит руками читатель.

"33% населения оккупированных районов хотят в Россию" — ворчат СМИ со ссылкой на данные немецкого Центра восточноевропейских и международных исследований (Zentrum für Osteuropa und internationale Studien, ZOiS). "Жители разделенного Донбасса не хотят в ЕС", — разносит "УП" интерпретацию Deutsche Welle. "Регион ни в коем случае не должен оказаться под контролем одной стороны конфликта. Это никак не соответствует ожиданиям местного населения", — неожиданно цитирует издание "Новости Донбасса" интервью главы ZOiS российскому журналу "Огонёк" (!). "Опрос показал, что почти равное число людей желают получить автономию в составе Украины или РФ", — интерпретирует украинское издание российский источник, забыв уточнить о перевесе именно проукраинских настроений.

А ведь если убрать весь белый шум, созданный чересчур политически активной руководительницей немецкого социологического агентства, остаются сухие цифры: на оккупированном Донбассе 56% людей так или иначе ждут возвращения Украины.

Сколько стоят 56%?

56% — много это или мало для населения, наполовину состоящего из пенсионеров, которых четвертый год без устали отравляет имперским величием лживое российское телевидение? 

Нам не с чем сравнивать, у нас еще не было сопоставимого исторического опыта проживания оккупации столь долгий период и в столь токсичной среде. Ближе всего — советская оккупация западных областей Украины, но тогда не было телевизора и вот этого вечного "бум-м-м"…

На самом деле мы, скорее всего, можем говорить лишь о динамике, а не об абсолютных цифрах. И сегодняшнее положение дел в Славянске, Краматорске или Бахмуте дает нам некоторые основания спрогнозировать на освобожденных территориях и перспективу роста патриотических процентов, и появление гражданского общества, и сливание пророссийских настроений в маргинальную погрешность, и полноценную дискуссию о НАТО. Но нужны будут время, силы, люди — не "те" и не "эти", а просто люди, готовые работать.

И еще нам обязательно нужно будет забыть о данных "соцопросов" по телефону и о заголовках в СМИ, чего хотят или не хотят жители оккупированного Донбасса. Забыть отрежиссированные РФ сюжеты "с иконой на танки!", задав себе один вопрос: кто координировал журналистов, приглашая их на место готовящихся перфомансов, — икононосицы или танкисты? Забыть об увиденных "интервью" прохожих на улицах оккупированного Донецка, задав себе сразу несколько вопросов: кем представляются держатели микрофонов, под какой легендой они прошли обязательную аккредитацию в оккупационном "министерстве" и профессионально ли "подбирать" аудиторию после рыскающих по всему городу "республиканских" пропагандистов?

Можно называть это стандартами Би-Би-Си, освещением точки зрения "той стороны" и вообще свободой слова, но задавать людям в оккупации вопрос "Как вы относитесь к законопроекту о реинтеграции оккупированных территорий?" (опрос "Радио Свобода" 21 июня) — это как в хосписе интересоваться, каким должно быть устройство рая. И вопрос даже не в этике, а снова — в субъектности.

Эти люди не знают, какая сейчас Украина. Они в глаза не видели законопроекта (его и в Украине-то никто не видел). Они не понимают, о чем их спрашивают, а если понимают, то никогда не скажут об этом на камеру посреди улицы в центре оккупированного города. Они не знают, кому отвечают. Они не верят в рандомную выборку телефонных номеров. Они уже никому не верят. И они уж точно ничего не решают. 

Ну, а последний вопрос можно задать непосредственно журналистам и социологам-"по телефону". Вопрос об ответственности за человеческие жизни. Стандарты Би-Би-Си позволяют рисковать заложниками? Действительно ли ради заголовка стоит вообще задавать вопросы, зная о цене, которую респонденты могут заплатить за свои ответы? Или в расчете на осторожность собеседников спрашивающие заранее уверены, что услышат исключительно ответы, диктуемые ландшафтом? А вдруг нет?

"Как мы будем жить с теми людьми?". Плохо — если будем продолжать над ними глумиться, выдавая за "голос Донбасса" дедушку, пересказывающего Киселева.

Украинский Донбасс говорит с нами из оккупации голосами патриотов, которые шифруются. "Русский" Донбасс раскладывать по голосам нет никакого смысла — достаточно послушать Оплот-ТВ. Оккупированные люди, помещенные в сломанный пространственно-временной континуум (то ли 1937-й, то ли 1981-й), наверное, и правда интересный объект для исследований и репортажей. Но чисто по-человечески не мешало бы оставить их в покое хотя бы до освобождения. И для начала подарить им тишину. Дать лекарства, восстановить мир, осудить преступников. А потом позвать в информационное поле и засыпать вопросами. По крайней мере, это будет репрезентативно и безопасно. 

"Как мы будем жить с теми людьми?". Хорошо — если поймем, что "те" люди вообще-то живут в том числе и рядом с нами в Киеве, зарабатывая на продвижении российской пропаганды под видом "стандартов Би-Би-Си". Они намного опаснее и многочисленнее тех, кто 9 мая под покровом ночи на пьяном кураже зарисовывает украинские граффити в освобожденном три года назад Славянске. 

И намного ничтожнее тех, кто четвертый год подряд рисует такие граффити в Луганске или Горловке.