Все тело и лицо Юли были в мелких осколках, которые нужно было удалять, а размер рваной раны на ноге составлял 26 см на 16 см. Юле укололи обезболивающее и начали перевязывать, когда окончились бинты, в ход пошли простыни. Обстрел Горловки не прекращался и потому врачи всех больных спустили в подвал. Именно в подвале при тусклом желтом свете слесарского фонарика ей делали первую операцию, чтобы хоть немного закрыть края огромной раны на ноге. Операционный стол представлял старый диван, а от других больных ее отгородили одеялами.

Горловчанка Юлия Куренкова 27 июля 2014 года попала под страшный обстрел, который унес десятки жизней, в том числе и жизнь Кристины и ее маленькой дочери Киры. Юля была последней, кто видел Кристину живой и ей даже удалось с ней пообщаться. Об этом написано в социальной сети ЖЖ. Сейчас Юля с родителя живет в Москве в доме милосердия и в Горловку пока не собирается. 

После этого события в соцсети в ВК у Юли стоит статус, который она не меняет вот уже как два года. Там всего несколько цифр - 27.07. 

Сейчас у Юли все хорошо, лицо зажило,  шрамов не видно

15-летняя горловчанка после страшных ранения пережила 30 наркозов!   

— 27 июля мы с другом решили погулять. Сидели общались на лавочке в центре города, сквере Коммунаров. Дима в этот день собирался уезжать в Одессу, где подрабатывал, приехал в Горловку на три дня, чтобы подать документы в техникум, — Юля делает паузу и продолжает.

— Он не успел совсем чуть-чуть. В 14.00 у него отходил автобус. А в 13.00 раздался первый взрыв. А потом еще и еще. Под нами дрожала земля. Мы вскочили с лавочки и побежали, как потом оказалось, прямо на взрывы. Я слышала, как осколки стучали по асфальту, в какой-то момент Дима упал. То был один из первых обстрелов Горловки, мы не знали, что в таких случаях нужно падать на землю. В этот момент навстречу нам выбежала Кристина с девочкой на руках. Вдруг в глаза ударила яркая вспышка и меня подкинуло в воздух метра на два. Я упала на левый бок, а надо мной стоял страшный гул.

Через какое-то время Юля попыталась посмотреть вокруг, но оплавленные ресницы были спаяны. Она с трудом открыла глаза. Почувствовала жжение в лице, руке, ноге. Странно, но звуков уже не было, их место заняла звенящая тишина и только тихо опадали листья, плавно опускаясь на траву, как в замедленной съемке…

«Она была ещё жива»

— Перед собой я увидела Кристину, — говорит Юля. — У нее была разорвана в клочья нога. Но она еще была жива. И все время повторяла: «Кира, доченька, Кира, доченька!» А еще шептала проклятия в адрес убийц.

Я встала, шатаясь на ноги, и она издала крик ужаса от моего вида. Я не смогла устоять и упала. Только тогда увидела, что джинсовая штанина разорвана, и в ней зияет обширная рана. В голове стучало: «Это не я. Это сон. Так не бывает. Так не может быть. Сейчас я проснусь».

Но проснуться не получалось.

Девушка увидела свой рюкзак, который сорвало с нее, вещи были разбросаны далеко вокруг. Она ползком подобралась к рюкзаку, нашла что-то, чтобы как-то перемотать ногу. Хотела позвонить в «скорую» — телефон исчез, его срезало с джинсами. Тогда она зажала рану и встала, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто им поможет. Контуженная, она не понимала куда идти. И просто брела вперед. Случайный прохожий вывел ее к больнице, которая была совсем неподалеку. Странно, но Юля, выросшая в этом городе, не помнила об этом. А когда подошли к зданию, она не могла понять, как попасть туда.

— Своим видом я шокировала медиков, — вспоминает девушка. — Обгоревшая (позже у меня констатировали 15% ожогов), с сожженными волосами, вся в крови я зашла в приемный покой. Увидела кушетку и просто упала на нее без сил. Врач спросил, сколько мне лет и, услышав ответ, отошел в сторонку и нецензурно выругался. Я рассказала, что попала под обстрел, что там остались мой друг и мама с ребенком. Они еще живы, им надо помочь.

Я это повторяла постоянно. Позже узнала, что в тот день спасли Киру, маленькую девочку, но другую. Тогда я еще не знала, что Диму убило там же.

Юле укололи обезболивающее и начали перевязывать, когда окончились бинты, в ход пошли простыни. Обстрел Горловки не прекращался и потому врачи всех больных спустили в подвал. Именно в подвале при тусклом желтом свете слесарского фонарика ей делали первую операцию, чтобы хоть немного закрыть края огромной раны на ноге. Операционный стол представлял старый диван, а от других больных ее отгородили одеялами. Через день ее вместе с другими детьми смогли переправить в Донецкую травматологию, а рядом ехала мама. И начались бесконечные операции, перевязки под наркозом, а потом и без него. Все тело и лицо Юли были в мелких осколках, которые нужно было удалять, а размер рванной раны на ноге составлял 26 см на 16 см.

— У меня ведь все лицо с детства в веснушках, а теперь на обгоревшей щеке их нет, только с одной стороны остались. Все процедуры я терпеливо выносила, — признается она.

 - Знаете, меня врачи даже казачкой за мужество прозвали. Я боялась своими воплями отвлекать врачей от работы, а потому все перевязки выносила молча.

А 7 августа ее вместе с мамой и другими детьми доктор Лиза вывезла из обстреливаемого Донецка в Москву в клинику Рошаля. Все это время они, дончане, не были обделены вниманием. Незнакомые люди приносили вещи, продукты, а главное, поддерживали морально.

— Для них было потрясением увидеть детей, искалеченных войной. Как это возможно? В XXI веке! – Юля всплескивает руками. — Но я была тому живое свидетельство. Чувствовалось, что они хотят расспросить меня и боятся ранить вопросами. Деликатность, поддержка россиян нам очень помогли.

Только там девушка узнала из интернета о гибели Димы, Кристины и Кирочки. Все это время родственники скрывали от нее это.

Буду врачом

Юля с детства занималась спортивно-бальными танцами, и теперь, несмотря на ранение, продолжает танцевать для себя, дома и еще в школе. У нее значительно упало зрение, слух в левом ухе так и не восстановился. Но донецкий характер дает себя знать. В данный момент она вовсю готовится к экзаменам и мечтает поступить в медицинский университет Москвы. И даже приняла участие в школьном концерте на последнем звонке.

— Я хочу получить профессию врача, больше нигде себя не вижу. Но стетоскоп теперь несовместим с последствиями ранений, — спокойно констатирует она. — А потому из всех медицинских специальностей я мечтаю о стоматологии. Было непросто адаптироваться к российской программе обучения, ведь дома была почти отличницей, но я справилась.

На сегодня у девушки есть определенные проблемы. Так, Юля уехала в 15 лет и еще не получила паспорт, а в РФ паспорт получают с 14 лет. Станет ли это препятствием к поступлению в медицинский вуз, неизвестно. К тому же мама и брат пока не могут найти работу в Москве. А возвращаться домой еще рано, Юля не готова к этому ни физически (предстоят еще операции), ни морально.

— Я боюсь опять услышать звуки взрывов. Это страшно. Папа потом не раз приходил на место трагедии. Та лавочка, с которой мы убегали с Димой, дорога — все было в человеческих останках. А мои вещи находили там даже спустя неделю, – говорит она. — Мы с родными живем здесь в доме милосердия. Кстати, все мои родственники – русские. А сама я родилась в день России. Так что мы дома.